Как животные обрели свои имена: семь детективных историй о зоонимах

Этот материал — часть совместного проекта Грамоты и Московского зоопарка. Нас интересует происхождение названий животных, их правильное написание и произношение. Другие материалы проекта читайте в соцсетях партнеров!

Дельфины, Дельфы и братья

Казалось бы, что общего между священным городом, морским животным и родными братьями? А вот древние греки видели связь. И связь эта начинается с самого интимного — с материнской утробы.

Греческое слово Δελφοί (Дельфы) восходит к древнему индоевропейскому корню δελφύς — «матка», «лоно», «утроба». Это не просто анатомический термин. Для древних это было обозначением источника жизни, места, откуда все начинается.

От этого же корня произошло слово αδελφός — «брат». Буквально — «единоутробный». Не просто родственник, а тот, кто был в том же чреве, что и ты. Связь глубже не придумаешь!

А еще от того же корня — δελφίν, дельфин. И тут начинается интересное. Название можно перевести как «новорожденный младенец» или «утробный».

Почему морское животное назвали так? Есть две версии, и обе правдоподобны.

Версия первая. Посмотрите на новорожденного дельфина. Округлое тело, гладкая кожа, та же поза, что у человеческого младенца в утробе, — свернувшись. Древние греки, отличные наблюдатели, наверняка это заметили.

Дельфины к тому же — млекопитающие. Рожают живых детенышей, а не мечут икру, как рыбы. Мать-дельфиниха выкармливает малыша молоком, заботится о нем, охраняет. Почти как человек! Эта близость к людям не могла не поразить воображение.

Версия вторая: дельфины издают характерные звуки — свист, щелканье, писк. И некоторые из этих звуков действительно похожи на плач ребенка. Особенно если услышать их в море, когда дельфины подплывают близко к берегу или лодке. Представьте: рыбак в открытом море слышит детский плач. Откуда? Смотрит — дельфины. Вот вам и название: «утробные», «младенцы моря».

Ну и напоследок — про город Дельфы. В представлении древних греков неподалеку от храма Аполлона в Дельфах находился Пуп Земли — Ὀμφαλός. Священный камень, который обозначал центр мира. Место, откуда началось мироздание. Логика проста и красива: если это центр, исток, начало всего — то это своего рода «утроба» Земли. Место, из которого родился мир. Δελφύς — лоно, источник жизни.

А еще Дельфы были знамениты своим оракулом. Пифия — жрица бога Аполлона — впадала в транс и произносила пророчества. Считалось, что через нее говорит сам бог. Она была проводником между мирами, посредником между людьми и божественной истиной.

То есть Дельфы буквально рождали знание, истину, пророчества. Как утроба рождает младенца. Люди приходили сюда, чтобы получить ответы на самые важные вопросы — о войне и мире, о судьбе городов и царств. И получали их из этого священного «лона».

Откуда взялся Бегемот

Почти весь мир называет это животное «гиппопотамом» — речной лошадью. А в русском языке прижилось совсем другое слово. И за этим стоит любопытная история.

Слово «гиппопотам» пришло из латыни (как это принято в научной номенклатуре), а еще раньше — из греческого. Греческое ἱπποπόταμος буквально и означает ‘речная лошадь’: ἵππος (hippos) — ‘лошадь’, ποταμός (potamos) — ‘река’.

Логика древних греков понятна. Бегемот крупный, травоядный. Ну чем не лошадь? Правда, толстая и без гривы. Но суть та же!

Некоторые языки пошли еще дальше и буквально перевели «речную лошадь» на свой лад. Немцы говорят flusspferd (от fluss —  ‘река’ и pferd — ‘лошадь’). Шведы — flodhäst (flod — ‘река’, häst — ‘лошадь’). Прямолинейно, но логично.

А вот в русском языке все иначе. У нас это животное — бегемот. И не просто как литературный вариант, а полноправное, основное название. Откуда оно взялось?

Слово древнееврейское, библейское. В Книге Иова (глава 40) Бог демонстрирует праведнику Иову двух чудовищ — в доказательство Своего могущества и величия творения. Одно из них — Бегемот, второе — Левиафан (морское чудище).

Древнееврейское behēmōth (בְּהֵמוֹת) — это форма множественного числа от behēmāh (בְּהֵמָה), что означает просто ‘животное’, ‘скотина’. Множественное число тут особое — так называемое «множественное величия» или «множественное интенсивности». Не «много животных», а «величайшее животное», «зверь из зверей».

Взглянем на описание из Книги Иова: «Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол; вот, его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его; поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы же на бедрах его переплетены; ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья; это — верх путей Божиих».

Звучит впечатляюще! Но кого автор мог иметь в виду? Тут начинаются споры.

В XVII веке французский эрудит Самуэль Бошар написал книгу, в которой попытался соотнести библейских животных с их реальными прототипами.

В частности, предположил, что библейский Бегемот — это гиппопотам. А уже в XVIII веке немецкий теолог и востоковед Пауль Эрнст Яблонский решил подкрепить эту гипотезу лингвистически.

Яблонский заявил: древнееврейское «бегемот» происходит от египетского слова p-ehe-mau (пехему), что якобы означает ‘водяной бык’. Вот вам и гиппопотам! Идею подхватили, повторяли в словарях и комментариях. Известный гебраист¹ Вильгельм Гезениус включил ее в свой авторитетный «Лексикон» — справочник, содержащий обширный список слов из Ветхого Завета. Правда, с оговоркой: «Хотя такое составное слово не обнаружено в остатках коптского языка». Не найдено, мол, но доверимся Яблонскому.

К концу XIX — началу XX века ученые выяснили: египетского слова пехему не существует! 

Яблонский его просто собрал, как конструктор, на основе созвучия отдельных египетских слов. Но как единое целое оно не фигурирует ни в каких известных текстах.

Слово behemoth в европейских языках так и не прижилось: осталось библейским термином, архаизмом. А в русском оно перешло в разговорный язык и стало обычным названием животного! Возможно, сыграла роль популярность Библии в русской культуре. Книга Иова — один из самых поэтичных и часто цитируемых текстов Ветхого Завета. Образ Бегемота был на слуху.

А может, просто слово понравилось. Звучное, запоминающееся. «Гиппопотам» — длинное, неуклюжее, явно заимствованное. «Бегемот» — короче, привычнее для русского уха.

Так или иначе, к XIX веку «бегемот» прочно закрепился в русском языке как название африканского толстяка. А за Россией последовали Украина, Белоруссия и Казахстан: в этих странах животное тоже знают прежде всего как бегемота.

Верблюд, он же слон

А теперь перенесемся из африканских рек в засушливые степи и пустыни. Здесь мы снова сталкиваемся с животным, которое известно под разными именами. Но если на бегемота/гиппопотама люди смотрели скорее как на диковинку, то верблюд стал для многих народов буквально бесценным спутником, кормильцем и живым транспортным средством.

В языках народов, которые впервые одомашнили верблюда, названия этого животного связаны с его функциями.

Например, семитское название gamal/jamal отражает связь с водой или передвижением. В иврите, например, этот корень имеет несколько значений: ‘воздавать, вознаграждать’, ‘обходиться без’ и даже ‘отлучать (ребенка от груди)’. Ряд ученых, опираясь на эти языковые параллели, связывают название верблюда с его способностью долго обходиться без питья, с выносливостью.

Семитский термин проник в европейские языки через Средиземноморье. В греческом языке он был заимствован как κάμηλος (kamelos). а от греческого слова произошла латинская форма camēlus, которая стала доминирующей в Западной Европе (в английском — camel, во французском — chameau, в испанском — camelus, в немецком — Altweltkamele).

Но если двинуться дальше на восток, слово внезапно меняется. Чехи говорят уже velbloud, поляки — wielbłąd, на верхнелужицком языке (распространен на востоке Германии) слово звучит как wjelbłud. Уже «теплее», ближе к нашему верблюду, верно? Так оно и есть: в  древнерусских летописях зафиксированы формы вельблудъ или велеблудъ.

Но как возникла эта странная конструкция? Что-то в ней слышится знакомое: «вель» — как великий, а «блуд» — как блуждание? Именно так некоторые толкователи и расшифровывают слово: мол, наши предки-славяне ничего не заимствовали, а просто сложили два корня и получили «великого блуждателя». Есть же, в самом деле, «ведающий мед» медведь и «дикий образом» дикобраз...

Сегодня большинство специалистов все же относят эту реконструкцию к народной этимологии.

Славяне не были настолько знакомы с верблюдами, чтобы давать им собственное название. А вот их южные соседи — другое дело.

В готском языке есть слово 𐌿𐌻𐌱𐌰𐌽𐌳𐌿𐍃 (ulbandus), которое как раз и обозначает верблюда. Исследователи считают, что оно было позаимствовано через вульгарную латынь из древнегреческого, как искаженное ελέφαντօς (элефантос). Но греки называли так совсем не верблюда, а... слона. Откуда же возникла путаница?

Считается, что в эпоху Великого переселения народов в III–V веках готы столкнулись с восточными кочевниками, особенно с аланами и гуннами, которые держали верблюдов. У готов не было названия для этого животного, но они были знакомы со слонами. Возможно, название «слон» было перенесено на новое животное из-за общей функции: крупное ездовое животное, которое можно навьючить. Правда, остается неясным, почему готы не воспользовались аналогией с лошадью...

Как бы там ни было, есть признаки того, что какое-то время слово обозначало и слона, и верблюда. Например, в древнечешском языке слово velblúd использовалось для обоих животных. А форма *vel- в первом слоге (velijь — праславянское ’большой’), возможно, свидетельствует о том, что наши предки переосмыслили готское слово в духе народной этимологии.

Со временем вельблуд превратился в привычного нам верблюда (произошло фонетическое «расподобление», когда язык «сопротивляется» соседству двух близких и неудобных в произношении звуковых сочетаний), а написание закрепилось в Словаре Академии Российской. Это был первый нормативный академический словарь русского языка, изданный в 1789–1794 годах.

Страус по имени «верблюд-воробей»

Огромные, с длинной шеей, не летают, бегают как зверь. Вероятно, древние греки были первыми, кто попытался дать название этой необычной птице. И придумали составное слово — στρουθοκάμηλος (строфокамелос). Буквально: στρουθίο (‘птица’, или точнее — ‘воробей’) + κάμηλος (‘верблюд’). Получилось что-то вроде «воробей-верблюд». Длинная шея, выносливость в пустыне, рост — что-то верблюжье в этой птице действительно есть! От воробья далековато, правда...

В русском языке этот вариант оставил след в виде строфокамила — это устаревший синоним страуса.

Встречается в старых текстах — например, газета «Санкт-Петербургские ведомости» в 1737 году сообщала: «Пред несколькими днями отдана к здешнему двору из Англии сюда привезенная великая птица Струс (или Строфокамил), которая ныне с другими заморскими птицами в Императорском манеже содержится».

Но как же появился страус? Вначале над греческим словом «поработали» римляне: упростили его до struthio, добавив уточнение — avis struthio, ‘птица-страус’. Именно от этой латинской формы пошли все европейские названия. Французы превратили его в autruche (через промежуточные формы типа austruthio). Англичане, в свою очередь, заимствовали слово из старофранцузского — получился ostrich. Испанцы говорят avestruz, каталонцы — estruç. Везде либо начальная гласная, либо прямая отсылка к avis.

Немцы и голландцы пошли своим путем. Они взяли латинское Struthio и выбросили лишнее. В немецком strauß нет никакой начальной гласной. Голландское struisvogel (где struis — ‘корень’ от struthio, а vogel — ‘птица’) — та же история. Интересная деталь: голландское прилагательное struis отдаленно связано с английским глаголом to strut — ‘важничать, вышагивать’. Возможно, германцы ассоциировали слово с горделивой походкой этой птицы.

Катавасия, близорукость и блины для медведей: когда слова сбивают нас с толкуНародная этимология предлагает фантастические объяснения вместо научных фактовА теперь главный вопрос: откуда слово попало в русский язык? Ответ однозначен: из германских языков — немецкого и голландского. Русское «страус» идеально соответствует немецкому strauß и голландскому struis. Так выглядела стандартная транслитерация немецких заимствований в XVIII веке. А вот если бы слово пришло из французского или английского, мы бы получили что-то вроде «отрюш» или «острич» — с начальной гласной!

Окончательную точку поставил уже упомянутый Словарь Академии Российской. В нем зафиксировали форму страусъ (с твердым знаком на конце, как было принято). Все конкурирующие варианты — «строфокамилы» и «строфионы» — отбросили за ненадобностью.

Тарантул и тарантелла

Название «тарантул» знают все. Большой мохнатый паук, внушающий страх одним своим видом. Но откуда взялось слово? И при чем здесь итальянский танец? История удивительная — и начинается она в южноитальянском городе.

На юге Италии, на берегу залива, стоит город Таранто (Taranto). В древности его называли Тарентум (Tarentum) — это была греческая колония, основанная спартанцами еще в VIII веке до н. э. Город богатый, знаменитый пурпурными тканями и... пауками.

В окрестностях Таранто водился крупный вид пауков. Мохнатые, быстрые, пугающие. Местные жители побаивались их — и не зря. Считалось, что укус такого паука смертелен. Или почти смертелен.

Паука назвали по имени города — тарантул. Латинское tarantula, итальянское tarantola. Простая логика: живет близ Таранто — значит, тарантский паук.

В XV веке по южной Италии прокатилась странная эпидемия. Люди внезапно начинали дергаться, кричать, плясать как одержимые. Бились в конвульсиях, впадали в транс.

Причину нашли быстро — виноваты тарантулы! Их укусы вызывают страшную болезнь — тарантизм. Укушенный впадал в меланхолию или буйство, его охватывали жар, судороги, бред. По древней легенде, этот недуг был смертельным. И единственным спасением от него считали особый танец, названный тарантелла (tarantella).

Считалось, что яд паука нужно «вытанцевать» из тела. Чем интенсивнее движения, тем быстрее яд выйдет с пóтом. 

Музыканты играли быстрый, ритмичный, повторяющийся мотив. Больной пускался в пляс: прыжки, кружения, резкие движения. Музыка ускорялась, танец становился все неистовее. Окружающие подбадривали — это был ритуал исцеления! Танцевать нужно было до падения без сил.

К XVIII веку «лечебная» функция забылась, а танец остался — как яркая часть итальянского фольклора. Шопен, Лист, Мендельсон писали тарантеллы. А Казимир Жид в 1839 году поставил балет, который так и называется — «Тарантул».

Тайны Лемурии

Как и многим других животным, своим именем лемуры обязаны знаменитому натуралисту и систематизатору науки Карлу Линнею. Род lemur он описал в десятом издании своей Systema Naturae. Но откуда взялось само слово? Тут все довольно просто: Линней позаимствовал его у римских поэтов Вергилия и Овидия, которые упоминали лемуров — но в другом значении.

В Древнем Риме словом lemures называли духов умерших (слово, вероятно, восходит к праиндоевропейскому корню, обозначавшему духов). Эти беспокойные духи, как считали римляне, возвращаются по ночам и бродят по улицам, проникают в дома и пугают людей. Овидий описал церемонию Лемурий, в ходе которой призраков отгоняли с помощью особых ритуалов.

Согласно собственному объяснению Линнея, термин «лемур» был выбран из-за ночного образа жизни и медлительности. Обитающие на Мадагаскаре приматы, бесшумно передвигающиеся под покровом ночи, своими огромными, отражающими свет глазами и призрачными криками, вероятно, напомнили Линнею описания поэтов. Так римские призраки стали мадагаскарскими зверушками. А дальше произошел еще один поворот: лемуры дали название целому воображаемому континенту.

Какие слова попали из русского в другие языки?Лекция лингвиста Антона СоминаВ 1864 году английский зоолог Филип Латли Склейтер опубликовал статью «Млекопитающие Мадагаскара». В ней он описал парадокс: по тогдашней классификации (которая была шире современной) лемуры встречаются в совершенно разных местах: на Мадагаскаре, в Африке, в Индии и на мелких островах между ними.

Как это объяснить? Лемуры не умеют летать. Через океан не переплывут. Значит, решил Склейтер, когда-то эти земли были соединены! В далеком прошлом в Индийском океане существовал целый континент. Он соединял Африку, Мадагаскар, Индию и острова между ними. 

Лемуры спокойно жили на этом материке, расселялись по нему как хотели. Но потом континент затонул — как легендарная Атлантида. Остались только осколки: Мадагаскар, Сейшелы, Коморы. И на каждом осколке — свои лемуры, изолированные друг от друга. Склейтер назвал этот гипотетический материк Лемурия (Lemuria) — в честь тех, чье расселение он должен был объяснить.

Для XIX века — вполне научная гипотеза. Континенты двигаются, тонут, поднимаются — почему бы и нет?

Правда, наука довольно быстро от Лемурии отказалась. Выяснилось, что геология так не работает. Континенты не тонут целиком в океане. А расселение лемуров объясняется иначе — через дрейф материков, древние сухопутные мосты, случайное попадание на острова на плавучих «плотах» из растительности. К тому же в XIX веке многих животных, считавшихся лемурами, переклассифицировали. Настоящие лемуры, как выяснилось, живут почти исключительно на Мадагаскаре — и это результат их изоляции после отделения острова от Африки миллионы лет назад.

Но гипотеза о Лемурии не исчезла. Ее подхватили эзотерики. В конце XIX века русская оккультистка Елена Блаватская, основательница теософии, взяла гипотезу Склейтера — и превратила ее в мистическую легенду. 

По версии Блаватской Лемурия была не просто континентом, а родиной третьей коренной расы человечества.

Лемурийцев она представляла обезьяноподобными гуманоидами, гермафродитами, да к тому же яйцекладущими! Они жили миллионы лет назад, строили великие цивилизации, владели телепатией и другими сверхспособностями.

Потом Лемурия погибла в катаклизме. А немногие выжившие лемурийцы якобы стали предками последующих рас — атлантов, а затем и современных людей. Вот так понятие сделало круг: от жутких потусторонних существ — к мистической затонувшей земле, населенной загадочными существами.

Самая большая ирония в том, что реальные лемуры-животные не стремятся соответствовать эзотерическим и мифологическим образам. Живут себе на деревьях, едят фрукты и не подозревают, в какой компании оказались. А все из-за прихотливой фантазии одного ученого!

Дикие люди или троглодиты?

История слова «горилла» — еще одна детективная история с пробелами в две тысячи лет. Начинается она с V века до н. э. Карфаген — могучая держава, соперник Рима, властелин Средиземноморья. Карфагеняне — отличные мореплаватели, торговцы, первооткрыватели.

Один из них — Ганнон Мореплаватель — получает задание: исследовать западное побережье Африки, основать колонии, найти новые торговые пути. Именно в записях Ганнона об этом плавании впервые встречается слово Γόριλλαι. Со слов мореплавателя переводчики назвали им «диких людей», встретившихся экспедиции на одном острове.

«Очень много было женщин, тело которых поросло шерстью; переводчики называли их гориллами, — пишет Ганнон. — Преследуя, мы не смогли захватить мужчин, все они убежали, карабкаясь по кручам и защищаясь камнями; трех же женщин мы захватили; они кусались и царапали тех, кто их вел, и не хотели идти за ними. Однако, убив, мы освежевали их и шкуры доставили в Карфаген».

Кого именно видел путешественник? И на каком языке говорили переводчики, бросившие это загадочное слово? 

В языке народа мпонгве, живущего как раз на западном побережье Африки, есть отдаленно похожее слово для гориллы — n’guyla. Вот только нет никакой уверенности, что «дикие люди» Ганнона на самом деле были гориллами. А возможно, Ганнон просто выдумал всю историю.

Что же касается обезьян, они получили это название... лишь в 1840-е годах. И дал его миссионер Томас Стоутон Сэвидж (фамилия, кстати, переводится с английского как «дикий» или «дикарь»), которого направили в Либерию нести Свет Христов и цивилизацию.

Сэвидж увлекался естественными науками, был натуралистом-любителем. В Африке он не только проповедовал, но и исследовал природу. Во время пребывания в Либерии Сэвидж оказался обладателем черепа и костей неизвестного вида обезьян. Кости огромные, массивные, совершенно не похожие на останки шимпанзе и других известных приматов.

Трудности коммуникации: как перевод влиял на ход историиЧетыре яркие истории ко Дню переводчикаМестные жители рассказали ему об этих существах. Огромные, сильные, живут в лесах. Ходят на двух ногах, но это точно не люди. Очень опасные — могут разорвать человека. Поначалу Сэвидж назвал новый вид Troglodytes gorilla (в то время Troglodytes было названием рода шимпанзе). А позже gorilla стало названием отдельного рода.

Важная деталь: Сэвидж не считал, что открыл тех самых существ, которых видел Ганнон (хотя и предполагал, что это могли быть какие-то обезьяны). Он просто взял красивое древнее название из того же региона и применил его к новому виду. Это было данью Античности, литературной отсылкой. Как биологи называют бабочек именами героев древнегреческих мифов — просто потому что звучит.

Так миссионер с фамилией «Дикий» воскресил древнее имя для дикого зверя. И это имя пережило тысячелетия, пройдя путь от карфагенских кораблей до современной науки.