Проверка слова:  

 

Предисловие

 

РУССКАЯ АНТОНИМИЯ
И ЕЕ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ
 

I

Антонимы1, или слова с противоположными значениями, стали предметом лингвистического анализа сравнительно недавно, и интерес к изучению русской антонимии заметно возрастает. Об этом свидетельствует появление целого ряда специальных лингвистических исследований по антонимии2 и словарей антонимов3.

Словарь антонимов занимает важное место среди других словарей: он дает описание лексики с точки зрения смысловой противоположности ее единиц. Потребность подобрать слова с противоположными значениями, найти образное противопоставление, «схватить» полярные проявления того или иного качества, признака, свойства часто возникает у людей самых различных специальностей, у всех, кто интересуется языком и тем более связан с ним своей профессией, т. е. у филологов, преподавателей русского языка, переводчиков, писателей, журналистов. Лексические единицы словарного состава языка оказываются тесно связанными не только на основании их ассоциативной связи по сходству или смежности как лексико-семантические варианты многозначного слова (нос1 ‘орган обоняния’ « нос2 ‘передняя часть лодки, судна, самолета’ « нос3 ‘клюв птицы’ « нос4 ‘передний конец обуви’; вырезка1 ‘действие по глаголу вырезать4’ « вырезка2 ‘вырезанный кусок текста газеты, журнала’ « вырезка1 ‘мясо высшего сорта, филе’), смыслового содержательного сходства как синонимы (влечение, тяготение, тяга, склонность, страсть), взаимной «обратности» при обозначении одного и того же действия или отношения как конверсивы (Студент сдает экзамен профессору « Профессор принимает экзамен у студента; Алексей – брат Марины « Марина – сестра Алексея), родо-видовых отношений как гипонимы (наука – физика, химия, биология, политэкономия, филология...; сутки – утро, день, вечер, ночь), но и на основании их противоположности как антонимы: высокий – низкий, красивый – безобразный, культурный – некультурный, революционный – контрреволюционный, любовь – ненависть, надежда – отчаяние, входить – выходить, светлеть – темнеть, начинать – кончать, часто – редко, можно – нельзя.

В основе антонимии лежит ассоциация по контрасту, отражающая существенные различия однородных по своему характеру предметов, явлений, действий, качеств и признаков. Антонимия представляет собой одну из важнейших лингвистических универсалий, одно из существенных измерений лексико-сематической системы различных языков. В семантическом поле, т. е. в упорядоченном множестве языковых единиц, объединенных общим (инвариантным) значением, антонимы тесно взаимосвязаны не только друг с другом (ср. полный – худой), но и с иными категориями лексических единиц: синонимами (полный – толстый, пухлый, жирный; худой – костлявый, тощий), лексическими конверсивами (Она полнее его « Он худее ее), лексико-семантическими вариантами слова (полный5 ‘толстый’ – ср. полный1, ‘содержащий в себе что-нибудь до своих пределов, замещенный целиком’ (Полный кувшин воды), полный2 ‘целиком проникнутый, охваченный чем-либо’ (Глаза, полные жизни), полный3 ‘цельный, законченный, исчерпывающий’ (Полное собрание сочинений. Полный список присутствующих), полный4 ‘достигший предела, наивысший’ (В полном расцвете сил. Полная свобода); они могут вступать также в отношения омонимии (худой1 ‘тощий’ – худой2 ‘плохой’, худой3 ‘дырявый, испорченный’) и некоторые другие. Семантическое поле является наиболее полным и адекватным отражением лексической системы языка, тех разнообразных связей слов, которые существуют в языковом сознании людей4.

Разнообразные смысловые отношения антонимов с иными категориями слов, и в первую очередь с синонимами, свидетельствуют о тесной связи словаря антонимов с другими словарями, и прежде всего с синонимическими. Такие словари взаимно дополняют друг друга при раскрытии сложной и полной картины синонимо-антонимического взаимодействия лексических единиц. Поэтому антонимия не случайно находит дополнительное отражение в словарях синонимов, а синонимия – в словарях антонимов. В академическом «Словаре синонимов русского языка» (Л., 1970-1971. Т. 1-2) во многих словарных статьях указываются соответствующие синонимам антонимы или даже целые ряды антонимов: веселый, развеселый, неунывающий, жизнерадостный (антонимы: грустный, печальный, унылый, невеселый, скучный, кручинный), включать, вводить, вливать (антоним: исключать), включать, подключать, подсоединять (антоним: выключать), вместе, совместно, сообща, заодно, вкупе (антоним: врозь), высокий, рослый, высоченный, длинный, долговязый (антонимы: низкий, низенький, невысокий, низкорослый, малорослый, мелкорослый, короткий, коротенький), высокий, тонкий, писклявый, пискливый (антонимы: низкий, густой, басистый, басовитый) и т. п. С другой стороны, наоборот, в словарях антонимов приводятся синонимические средства выражения той или иной противоположности: важный – неважный (синонимы: значительный – незначительный, важный – незначительный, важный – ничтожный, значительный – неважный), ввоз – вывоз (синоним: импорт – экспорт), защищаться – нападать (синонимы: обороняться – нападать, отбиваться – нападать), реальность – нереальность (синонимы: реальность – фантастика, действительность – фантастика, быль – небылица, быль – небыль, быль – сказка, бывальщина – небывальщина), революционный – контрреволюционный (синоним: красный – белый), соединять–разъединять (синонимы: объединять – разъединять, объединять – разделять, связывать – разъединять), спелый – неспелый (синоним: зрелый – зеленый) и т. п. (примеры заимствованы из настоящего словаря).

Не случайно также, что многие словари английского, французского, немецкого и других языков так и называются: Словарь синонимов и антонимов. Наиболее полное описание синонимии и антонимии в их отношении к другим лексико-семантическим категориям способен дать идеографический словарь – тезаурус, в котором «слова-понятия» (лексико-семантические варианты слова) располагаются не по алфавиту, а по семантическим полям, «смыслам». Вместе с другими близкими по значению единицами синонимы и антонимы группируются вокруг таких «смыслов», как языковые средства их выражения5. Сказанное, конечно, не означает, что словарь антонимов не имеет самостоятельной ценности. Он отражает и описывает одну из существеннейших характеристик словарного состава языка – систематизацию слов с точки зрения их взаимной противоположности, способствует углубленному и всестороннему осознанию смыслового контраста языковых единиц, знакомит с богатым арсеналом образно-стилистических функций антонимов. Можно без всякого преувеличения сказать, что противоположность как понятие («наивное» или строго научное) является одним из характерных проявлений природной склонности человеческого ума и лежит в основе различных представлений в обыденной жизни, научном познании, философских построениях, этике, эстетике, религии. Важно подчеркнуть, что ощущение и восприятие противоположности могут в известной степени зависеть от возраста, профессии людей, географических, климатических, социальных и других условий их жизни и быть иногда достаточно субъективными. Интересные факты различного восприятия противоположности приводит в своей статье И. Грицкат6. Так, у детей в возрасте трех-четырех лет своеобразную противоположность образуют слова дядя и тетя, рука и нога, у более взрослых «неопровержимыми» противоположностями являются подвал и чердак, солнце и дождь. Для человека, привыкшего к смешанному географическому рельефу, наиболее естественно противопоставление гора – равнина, но для горца, который никогда не видел равнины, противоположными оказываются гора и котловина (или долина). У земледельцев противоположными, по-видимому, будут слова пашня и луг, сев и жатва, у астрономов – солнце и планеты. Не без основания можно предположить, что по отношению к словам целый, весь стеклорез будет считать противоположным слово разбитый, портной – распоротый или разорванный, другие мастера – сломанный, раздробленный, разбитый, а художник, фотограф и архитектор – фрагментарный. Экспериментальное исследование антонимии наряду с большим совпадением в восприятии противоположности слов испытуемыми обнаруживает вместе с тем и индивидуальные особенности ее осознания.

Разумеется, антонимия как явление языка должна быть «очищена» от частных, местных, узкоспециальных и случайных «напластований». Она должна быть определена как наиболее существенное и характерное для всех носителей языка максимальное противопоставление слов, закрепленное в нормах литературного словоупотребления. Такое описание противоположности единиц лексико-семантической системы языка и является основной задачей словаря антонимов.
 

II

Главным при определении антонимии является понятие противоположности, раскрытие ее философского, логического и лингвистического содержания.

Существенные с точки зрения человеческой практики различия в предметах и явлениях объективного мира отражаются в языке как противоположность: «Мыслящий разум (ум) заостривает притупившееся различие различного, простое разнообразие представлений, до существенного различия, до противоположности»7. Противоположность существует онтологически в отражаемом нашим сознанием мире именно как существенное различие, которое может быть выражено в языке как средствами специальных номенклатур, так и особыми словами – антонимами. Так, например, различная температура человеческого тела может быть передана в градусах на шкале термометра: 35,4°–36,6°–39,8°. Но она может быть обозначена и качественными прилагательными: низкая – нормальная – высокая (температура) или холодный, чуть теплый – нормальный – горячий. Такое обозначение с неизбежностью предполагает определенную оценку обозначаемого с точки зрения принятой нормы: температура до 36° – пониженная, в пределах 36°–37° – нормальная, свыше 37° – повышенная. Оценочная квалификация обозначаемого дает основание осознать слова низкая – высокая (температура) как противоположные по значению. В нашей повседневной жизни подобные оценки – привычные стандарты: высокий – низкий (рост), дорогая – дешевая (книга), горячие – холодные (пирожки), свежий – черствый (хлеб) и т. п. Аналогичным образом замедление и ускорение есть по своей сути лишь различие в скорости, изменения в движении, которые выделяются и осмысляются как противоположности с определенной точки зрения. Философское определение противоположности, лежащей в основе языковой антонимии, дано в трудах К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина и др. Это противоположность внутри одной и той же сущности. К. Маркс писал: «Север и юг – противоположные определения одной и той же сущности, различия одной сущности на высшей ступени ее развития. Они представляют собой дифференцированную сущность»8. Противоположности взаимопроницаемы. Каждая противоположность, по К. Марксу, неизбежно содержит в себе свою собственную противоположность: потребительная стоимость – меновую, наемный труд – капитал, максимальная прибыль – усиление эксплуатации, богатство, роскошь – бедность, нищету и т. п. Будучи диалектически связанными, противоположности не только предполагают, но и взаимно отрицают друг друга. «...Отрицание жизни, – отмечает Ф. Энгельс, – по существу содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соотношении со своим необходимым результатом, заключающимся в ней постоянно в зародыше, – смертью. Диалектическое понимание жизни именно к этому и сводится... Жить – значит умирать»9.

К. Маркс и Ф. Энгельс дают в своих трудах конкретный анализ различных видов противоположности, методологически существенный для раскрытия разных типов антонимии в языке. Они рассматривают противоположность не только с точки зрения диалектики понятий, но и с точки зрения диалектики природы.

В сочинениях Ф. Энгельса, особенно в его «Диалектике природы», с позиций материалистической философии раскрывается суть таких противоположностей, как тождество и различие, часть и целое, анализ и синтез, индукция и дедукция, случайность и необходимость, свет и темнота, жизнь и смерть, и многих других.

Любая категория, по К. Марксу, начинает развитие с тождества, двойственного по своей природе, переходя в различие и, далее, в противоположность и противоречие.

В. И. Ленин рассматривает вещь (явление) как единство противоположностей, каждая из которых представляет собой проявление, разновидность различия:

«Тождество – различие – противоречие»10

+ [Gegensatz] (основание)...

в частности .

противоположность .

В известном фрагменте «К вопросу о диалектике» В. И. Ленин указывает на наличие противоположных, взаимоисключающих начал во всех явлениях жизни и раскрывает сущность диалектического закона единства и борьбы противоположностей:

«В математике + и -. Дифференциал и интеграл.

» механике действие и противодействие.

» физике положительное и отрицательное электричество.

» химии соединение и диссоциация атомов.

» общественной науке классовая борьба.

Тождество противоположностей («единство» их, может быть, вернее сказать? хотя различие терминов тождество и единство здесь не особенно существенно. В известном смысле оба верны) есть признание (открытие) противоречивых, взаимоисключающих, противоположных тенденций во всех явлениях и процессах природы (и духа и общества в том числе). Условие познания всех процессов мира в их «самодвижении», в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, есть познание их как единства противоположностей. Развитие есть «борьба» противоположностей»11. Дифференцируя единую сущность, антонимы как знаки «раздвоенного» на противоположности единства одновременно и определяют предел проявления какого-нибудь качества, свойства, действия, и указывают на неразрывную связь противоположностей: горячий и холодный – границы качественной оценки температуры, взаимоотрицающие полярности и вместе с тем сопряженные взаимопроникающие компоненты целого и семантики таких промежуточных слов, как теплый, прохладный и др. «Действительных противоположностей не бывает вне единства и взаимопроникновения. Точно так же не бывает действительного конкретного единства без специфических противоположностей (например, нового и старого, традиционного и творческого и т. п.)»12.

Логическую основу антонимии образуют противоположные видовые понятия. Они входят в объем родового понятия, которое отражает единую и вместе с тем дифференцируемую, «раздвоенную» сущность: «белый» – «черный» [«цвет»], «легкий» – «тяжелый» [«вес»], «медленный» – «быстрый» [«скорость»], «подниматься» – «опускаться» [«вертикальное движение»], «истина» – «ложь» [«соответствие действительности»] и т. п.

Различаются два вида противоположности: контрарная (от лат. contrarius – противоположный) и комплементарная (от лат. complementum – дополнение).

Контрарная противоположность выражается видовыми понятиями «X» и «Y», между которыми возможно третье, среднее «Z» и которые не только отрицают друг друга, но и характеризуются своим положительным содержанием: «молодой» – <«средних лет», «пожилой»> – «старый». Комплементарная противоположность представлена видовыми понятиями «X» и «Y», дополняющими друг друга до родового так, что между ними невозможно никакое третье, среднее понятие: «истинный» – «ложный». Родовое понятие здесь исчерпывается двумя видовыми, поэтому отрицание одного из них дает содержание другого: «неистинный» значит «ложный», и наоборот. Каждое из таких понятий характеризуется также своим положительным содержанием в отличие от противоречащих понятий типа «молодой» – «немолодой» (т. е. «средних лет», «пожилой», «старый»), где второе видовое понятие негативно по своему характеру и неопределенно. В силу этого такое противопоставление не образует противоположности и не является логической основой антонимии. Чтобы выразить истинную противоположность, второй член противопоставления должен быть здесь конкретизирован, обозначен более определенно («немолодой» ® «старый»): «в нем определенность необходимо должна определить себя точнее, должна стать определенностью в себе, противоположением» 13.

Противоположные видовые понятия в отличие от противоречащих определяют предел проявления качества, свойства, действия, определяемых тем или иным родовым понятием. Они и образуют логическую модель истинной антонимии.
 

III

Логическая модель противоположности является необходимым, но недостаточным условием лексической антонимии: она становится в языке моделью антонимии только у слов, обозначающих качество (в широком смысле этого слова), выражающих противонаправленность действий, состояний, признаков, свойств, а также у некоторых других лексических единиц. Учет природы и особенностей семантики языковых единиц позволяет отграничить антонимы от других противопоставлений слов, не образующих антонимии.

Основной массив противопоставлений, представляющих ядро антонимии русского языка, образуют слова, значения которых воспринимаются как обозначения качества (хороший – плохой, добрый – злой) или направленности (входить – выходить, светать – темнеть). По своей форме эти слова могут быть как разнокоренными (высокий – низкий, живой – мертвый), так и однокоренными (культурный – некультурный, прилетать – улетать), а по характеру их семантических отношений – соразмерными (легкий – тяжелый, разбирать – собирать: модель X – (О) – Y; действие – противодействие, удар – контрудар: X ® ¬ Y) и несоразмерными (начинать – переставать, кончать, зажигать – гасить. X ® |—Y, т. е. вызывать и ликвидировать что-то; ср. Так же демократический – антидемократический, народный – антинародный, законный – противозаконный).

В соответствии с этим выделяются шесть основных типов слов с противоположными значениями:

1) антонимы, обозначающие качество, разнокоренные и соразмерные;

2) антонимы, обозначающие качество, однокоренные и соразмерные;

3) антонимы, обозначающие направленность, разнокоренные и соразмерные;

4) антонимы, обозначающие направленность, однокоренные и соразмерные;

5) антонимы, обозначающие направленность, разнокоренные и несоразмерные;

6) антонимы, обозначающие направленность, однокоренные и несоразмерные14.

Первый тип антонимов – наиболее характерный и представительный. Качественные слова-антонимы соразмерны и симметричны относительно нормы, где они семантически нейтрализуются, уравновешиваются:

(+) легкий
  |
(+ / -) (средний, обычный) {норма}
  |
(-) тяжелый

Такие антонимы с оценочным качественным значением противостоят сходным неантонимичным противопоставлениям: ср. легкий – тяжелый, белый – черный (цвет) как качественные слова с переменным признаком (легкий, легче; белый, белее и т. п.), с одной стороны, и легковой – грузовой (об автомобиле, транспорте), белый – черный (уголь)15 – с другой, где значения качества нет или оно утрачено в результате переноса значения. Второй тип антонимов представлен однокоренными соразмерно противопоставленными качественными словами. Симметричность проявляется здесь как своеобразная «отменяющая» определенное свойство противоположность: культурный – некультурный, т. е. ‘лишенный культуры’, ср. также сильный – бессильный, друг – недруг ‘враг’ и т. п.16 В противопоставлениях такого типа антонимов точкой отсчета (нормой) является исходное слово, а сами значения антонимов нейтрализуются в промежуточном слове:

(+) культурный {норма}
  |
(+ / -) (малокультурный)
  |
(-) некультурный

Таким качественным словам-антонимам противостоят некачественные слова со значением отграничения, выделения, которые не являются антонимами; ср.: культурный – некультурный, сильный – бессильный, с одной стороны, и совершенный – несовершенный (вид), наличный – безналичный (о деньгах, расчете) – с другой.

Третий тип антонимов охватывает разнокоренные слова с соразмерным противопоставлением противоположно направленных действий (признаков, свойств и т. п.): подниматься – опускаться, вставать – ложиться, полнеть – худеть, богатеть – беднеть и т. п. Сходные слова, не выражающие направленность, к антонимам не относятся; ср.: подниматься – опускаться, вставать – ложиться(с земли на землю), с одной стороны, и стоять – лежать – с другой. Точка отсчета здесь часто не имеет специального обозначения и передается описательно: полнеть – (оставаться в одном и том же весе) – худеть. Соразмерные отношения противоположно направленных действий, выраженных однокоренными словами, передаются в четвертом типе антонимов с помощью приставок: входить – выходить, действие – противодействие.

Пятый и шестой типы представлены соответственно разнокоренными и однокоренными словами с несоразмерной односторонней направленностью (зажигать – гасить; думать – раздумать (что-нибудь сделать) и т. п.).

Таким образом, многие внешне похожие на антонимы слова не обозначают действительной противоположности. Не выражают противоположности, а значит, не имеют антонимов слова конкретной неоценочной семантики: карандаш, книга, телефон, часы, велосипед и т. п. Для того чтобы при составлении словаря отнести то или иное слово к антонимам, а сами антонимы объединить в определенную категорию лексических единиц, необходимо найти у них общий интегрирующий признак. Исследователи антонимии обратили внимание на тот факт, что предложения типа Ребенок здоров и Ребенок болен только с формальной, внешней, стороны можно назвать утвердительными. С другой же, семантической, больной значит ‘нездоровый’. Такие предложения утвердительны каждое само по себе, по своему собственному содержанию, но не по отношению друг к другу. В глубинной структуре одного из этих предложений содержится семантический элемент отрицания: Ребенок здоров – Ребенок болен (= Ребенок нездоров). Следовательно, при семантическом анализе антонимов один из них предстает как положительный (здоровый), а другой – как негативный, содержащий отрицание (больной = ‘не + здоровый’). Однако не всякое отрицание, содержащееся в толковании понятийно, семантически однородных слов, является признаком антонимии. Это отрицание должно быть таким же предельным, как предельны по своему характеру противоположные видовые понятия, являющиеся основой антонимии.

Все лексические единицы, выражающие антонимию, обнаруживают общий (инвариантный) признак – наличие предельного отрицания в толковании одного из антонимов: молодой – старый (т. е. ‘предельно не молодой’); истинный – ложный (т. е. ‘неистинный’, предельно отрицающий истину); входить – выходить (входить – ‘идя, начинать находиться в каком-нибудь помещении, где-нибудь’, выходить – ‘идя, переставать находиться в каком-нибудь помещении, где-нибудь’, но начинать – переставать можно представить как ‘начинать – начинать не’, например, начинать петь – переставать петь (= ‘начинать не петь’)17; такое отрицание предельно по своему характеру, так как глаголы обозначают диаметрально противоположные действия).
 

IV

Богатство и разнообразие русской антонимии, ее типология раскрываются в полной мере при рассмотрении классификации антонимов. Наиболее существенными являются структурная, семантическая и функционально-деривационная классификации слов с противоположными значениями.

При структурной классификации выделяются разнокоренные и однокоренные антонимы.

Большинство антонимов – слова разных корней. Разнокоренная антонимия буквально пронизывает важнейшие лексико-грамматические классы слов (части речи), особенно прилагательные, наречия, существительные и глаголы: высокий – низкий, умный – глупый, веселый – грустный, левый – правый, летний – зимний; быстро – медленно, громко – тихо, рано – поздно, вперед – назад; правда – ложь, подъем – упадок, начало – конец, день – ночь; поднимать – опускать, перегонять – отставать, молодеть – стареть, любить – ненавидеть; всё – ничто, все – никто; да – нет, вот – вон; в – из, к – от, до – после; марш! – стоп! и т.д. и т. п.

У однокоренных слов значение антонимичности возникает или как результат присоединения к одному и тому же слову антонимичных приставок (при + ходить – у + ходить, со + бирать – раз + биратъ), или как следствие употребления приставки, придающей слову противоположный смысл (грамотный – не + грамотный, революционный – контр + революционный).

Наиболее разветвленную систему однокоренной антонимии образуют приставочные глаголы: вводить – выводить, влезать – вылезать, ввертывать – вывертывать, всыпать – высыпать; вбегать (взбегать) – сбегать (в гору – с горы), влезать – слезать, вскакивать – соскакивать; завязывать – развязывать, заплетать – расплетать; закрывать – открывать, заклеивать – отклеивать; недовыполнять – перевыполнять, недосаливать – пересаливать (грибы), недолетатъ – перелетать; подбегать – отбегать, подкатывать – откатывать, подсаживаться – отсаживаться; приезжать – уезжать, прилетать – улетать, приносить – уносить; привязывать – отвязывать, пристегивать – отстегивать, прикалывать – откалывать; связывать – развязывать, собирать – разбирать, сжимать – разжимать и др.; в других случаях корреляции антонимичных приставок нет и антонимы образуются путем прибавления приставки к слову, придающей ему полярное значение (убеждать – разубеждать, мобилизовывать – демобилизовывать и т. п.). В отличие от глаголов характерным проявлением однокоренной антонимии у прилагательных является, напротив, последнее отношение: бесприставочное слово – приставочное слово (военный – антивоенный, демократический – антидемократический, научный – антинаучный; естественный – противоестественный, законный – противозаконный, общественный – противообщественный; вкусный – невкусный, справедливый – несправедливый, разумный – неразумный; нравственный – безнравственный, идейный – безыдейный, человечный – бесчеловечный). Однокоренная антонимия существительных является в значительной степени отражением антонимии глаголов и прилагательных: ввоз – вывоз, вселение – выселение (ср. ввозить – вывозить, вселять – выселять); завязывание – развязывание, заклеивание – отклеивание (ср. завязывать – развязывать, заклеивать – отклеивать); недовыполнение – перевыполнение (ср. недовыполнять – перевыполнять); приход – уход (ср. приходить – уходить); пристегивание – отстегивание (ср, пристегивать – отстегивать); сборка – разборка (ср. собирать – разбирать); убеждение – разубеждение (ср. убеждать – разубеждать); мобилизация – демобилизация (ср. мобилизовывать – демобилизовывать) и др.; вежливость – невежливость, довольство – недовольство, известность – неизвестность (ср. вежливый – невежливый, довольный – недовольный, известный – неизвестный). Значительно беднее у существительных собственная, неотраженная антонимия (революция – контрреволюция, удар – контрудар; тезис – антитезис, фашист – антифашист; друг – недруг, удача – неудача; сила – бессилие, слава – бесславие и др.).

Можно говорить и еще об одной разновидности антонимии – внутрисловной, т. е. противоположности значений одного и того же многозначного слова. Это явление называется энантиосемией (англ. enantiosemy, нем. Enantiosemie – поляризация значений слова). Внешним, формальным выражением здесь являются не корневые или аффиксальные морфемы, а сами контексты употребления слова в его полярных значениях: одолжить кому-нибудь денег ‘дать в долг’ – одолжить у кого-нибудь денег ‘взять в долг’ (синтаксическое различие контекстов), специально оговориться (в предисловии к книге) ‘сделать оговорку’ – нечаянно оговориться ‘ошибиться’ (лексическое различие контекстов). Слово погода известно в языке художественной литературы в двух противоположных значениях (‘хорошая погода’ и ‘плохая погода, ненастье’): «Дождь и холод – нет погоды! Выйти некуда – хоть брось!» (И. С. Никитин. Дачная жизнь) и «Я говорил вам, – воскликнул он, – что нынче будет погода; надо торопиться, а то, пожалуй, она застанет нас на Крестовой» (М. Ю. Лермонтов. Бэла). Ср. также случаи речевой энантиосемии, когда слово благодаря экспрессивной иронической интонации приобретает прямо противоположный смысл: Ну и чистый! (о грязном костюме, внешнем виде человека). Ох, и умен же! (о глупом, недалеком человеке).

Семантическая классификация антонимов основывается на выражаемом ими типе противоположности. В зависимости от характера обозначаемой противоположности антонимы объединяются в соответствующие классы. Вот основные из них.

1. Антонимы, выражающие качественную противоположность. Такие широко представленные в языке слова реализуют контрарную противоположность и обнаруживают градуальные18 (ступенчатые) оппозиции, дающие представление о постепенном изменении качества (свойства, признака): легкий (простой, пустяковый) – нетрудный – средней трудности – нелегкий – трудный (сложный); молодой (юный, юношеский) – средних лет – пожилой – старый (престарелый, дряхлый); талантливый (гениальный) – одаренный (незаурядный) – средних способностей – посредственный (заурядный) – бездарный; умный – способный – толковый (смекалистый, смышленый) – неглупый – средних способностей – неумный – ограниченный (недалекий) – бестолковый – глупый.

Антонимичные слова, выражающие крайние проявления качества, обнаруживают симметричные отношения и отстоят друг от друга в парадигме на одинаковом семантическом расстоянии от точки отсчета:

холодный прохладный нормальной теплый горячий

температуры
-2 -1 0 +1 +2

Особого замечания требуют в этой связи прилагательные с приставкой не-, не выражающие действительной антонимии. Логически они основываются на отрицании исходного понятия: «трудный» – «нетрудный», «легкий» – «нелегкий». Благодаря тому что понятие «нетрудный» занимает в этом поле все семантическое пространство, за исключением зоны «трудный», соответствующее ему прилагательное нетрудный смещается в сторону и приближается к другому крайнему члену парадигмы – слову легкий (выражающему соответствующее понятие «легкий»). Наоборот, прилагательное нелегкий по тем же самым причинам тяготеет к лексической единице трудный:

трудный нетрудный
нелегкий легкий
Ср.: Это задача нелегкая, трудная. Ее ответ был неумным, даже глупым. Градуальная оппозиция может быть представлена всего тремя словами: новый – поношенный – старый (костюм), грамотный – малограмотный – неграмотный, громкий – негромкий – тихий. Наконец, в целом ряде градуальных противопоставлений средний член не имеет специального выражения, но всегда подразумевается как некоторая точка отсчета противоположности: грубый – (0) – нежный (голос), передовой – (0) – отсталый, слава – (0) – позор и т. п. Промежуточный член в таких противопоставлениях может быть выражен описательно, например: не очень грубый; ни передовой, ни отсталый и т. п.

Из приведенных выше примеров видно, что приставка не- выражает не только простое отрицание (молодой – немолодой, высокий – невысокий; ср. старый, низкий), но и противоположность: удачный – неудачный, вкусный – невкусный и т. п. То же самое касается и приставки без- (бес-): полезный – бесполезный (предельное отрицание: вредный), с одной стороны, и славный – бесславный ‘позорный’ – с другой. Качественные прилагательные с приставками не-, без- (бес-) являются антонимами к исходным словам в том случае, если они представляют собой предельные, крайние члены антонимической парадигмы: выгодный – невыгодный, грамотный – неграмотный, безграмотный, убедительный – неубедительный, сильный – бессильный, содержательный – бессодержательный и т. п. (промежуточными членами в таких парадигмах могут быть прилагательные типа маловыгодный, малограмотный, малосодержательный).

К этому классу слов с известной условностью можно отнести обозначения основных пространственных и временных координат, обнаруживающие ступенчатые оппозиции, хотя и не являющиеся качественными словами: верхний – средний – нижний (верх – середина – низ), левый – средний (центральный) – правый, прошедшее – настоящее – будущее, позавчера – вчера – сегодня – завтра – послезавтра; ср.: север – юг, восток – запад; лето – зима, весна – осень в замкнутых циклах: восток, юг, запад, север; весна, лето, осень, зима и т. п.

Завершая рассмотрение градуальной антонимии качественных слов, необходимо подчеркнуть, что такие антонимы образуют в лексической системе целые семантические микрополя, в которых реализуется та или иная оценка, например эстетическая: прекрасный – очаровательный – красивый – замечательный – хороший – (обычный) – посредственный – неприглядный – плохой – скверный – безобразный и др. Такие семантические поля можно уподобить магнитному полю в том смысле, что способностью поляризоваться обладают не только полюса, но и любой участок этого поля, несущий элементы противоположных начал. Это континуум (непрерывная последовательность), в пределах которого то или иное качество (свойство) изменяется постепенно, без резких границ. Постепенность, непрерывность качества, его недискретность находится в противоречии с характером знаков, обозначающих различные градации качества. Языковые знаки дискретны, раздельны. Стремясь «покрыть» семантическое поле, они притягиваются друг к другу; сохраняя свою самостоятельность, напротив, отталкиваются друг от друга. Причиной «напряжения» поля и пределом их отталкивания служат симметричные полюса – обозначения этого качества.

2. Антонимы, выражающие дополнительность (комплементарность). В этот класс антонимов объединяется сравнительно небольшое количество слов, обнаруживающих комплементарную противоположность. Шкала противопоставлений представлена здесь всего двумя противоположными членами (если не считать, конечно, их синонимов), дополняющими друг друга до целого. Отрицание одного из таких антонимов дает значение другого, т.к. между ними нет ничего среднего: не + здоровый значит ‘больной’.

Этот тип семантического отношения обнаруживается в таких противопоставлениях, как верный – неверный, влажный – сухой, внутри – снаружи, война – мир, добровольный – принудительный, женатый – холостой, живой – мертвый, жизнь – смерть, занятый – свободный, здоровый – больной, зрячий – слепой, истинный – ложный, конечный – бесконечный, логичный – нелогичный, можно – нельзя, намеренно – случайно, одинаковый – разный, постоянный – временный, соблюдать – нарушать и др. (ср. также производные от указанных слов: верность – неверность, истинность – ложность, конечность – бесконечность, постоянно – временно, соблюдение – нарушение и т. п.). Выражение комплементарности предполагает классифицирующий, отграничительный, дизъюнктивный характер семантики антонимов: болен – здоров, истина (правда) – ложь (неправда), верный – неверный. В обиходных выражениях типа Он не совсем здоров, Это не совсем верно мы имеем дело с эвфемистическим, «смягченным» употреблением слов, истинный смысл которых – ‘болен’, ‘неверно’.

3. Антонимы, выражающие противоположную направленность действий, свойств и признаков. Это – векторная19 противоположность антонимов, основанная на логически противоположных понятиях.

Антонимы, обозначающие противоположную направленность лексических единиц, оставались долгое время за пределами лингвистического исследования. Все внимание лексикологов было сосредоточено на изучении противоположности качественных слов. Об этом свидетельствовали и сами определения антонимии: «Антонимы бывают только у слов, содержащих в своем значении указание на качество, и являются словами обязательно разных корней»20. Такое понимание антонимии приводило к необоснованному сужению объекта.

Векторная взаимопротивоположная направленность слов – широко распространенное явление в лексике, охватывающее большое количество языковых единиц. Еще Гегель отмечал наряду с противоположностью добродетель и порок, добро и зло противоположность разнонаправленных действий, движений, например, движение, путь на восток – движение, путь на запад; определенная точка зрения – «имеющееся вне их отношение – делает одно из этих направлений положительным, а другое – отрицательным»21. В. И. Ленин называл действие и противодействие в числе важнейших противоположных тенденций в явлениях природы22.

Кроме глаголов, векторная противоположность представлена существительными, прилагательными, наречиями, предлогами: в(о)сходить – заходить, светать – темнеть, теплеть – холодать; въезжать – выезжать, приближаться – удаляться, прилетать – улетать; завязывать – развязывать, замедлять – ускорять, исчезать – появляться, одеваться – раздеваться, увеличивать – уменьшать; бледнеть – краснеть, заболевать – выздоравливать, полнеть – худеть; полюбить – разлюбить, забывать – вспоминать, разрешать – запрещать; богатеть – беднеть, жениться (выходить замуж) – разводиться, обвинять – защищать, ругать – хвалить, производить – потреблять; восход – заход, заболевание – выздоровление, сборка – разборка, увеличение – уменьшение, сторонник – противник, фашист – антифашист, революция – контрреволюция; наступательный – оборонительный, государственный – антигосударственный, законный – противозаконный; вверх – вниз, вперед – назад, туда – оттуда, в – из, к – от, на – с и др.

Возможна и другая семантическая систематизация антонимов – их распределение по основным темам (полям). С этой точки зрения можно выделить большие классы противоположных слов, которые обозначают явления природы (подмораживать – оттаивать), физические качества и свойства предметов (легкий – тяжелый), количество, порядок, последовательность их расположения (много – мало, первый – последний), движение, перемещение, изменение положения в пространстве (подходить – отходить), различного рода конкретные действия (надевать – снимать), внешний вид и физические качества человека (широкоплечий – узкоплечий), изменение физического состояния (замерзать – согреваться), эмоции, чувства, волю, интеллект (радоваться – огорчаться, толковый – бестолковый), поведение и характер человека (замкнутый – общительный), явления социального порядка (коллективный – индивидуальный), этическую и эстетическую оценку (добро – зло, очаровательный – отвратительный) и мн. др.

Большой интерес представляет собой функционально-деривационная классификация антонимов. В отличие от словообразовательной эта систематизация основана на «глубинных» функциональных связях противоположных слов и не опирается на их формальное подобие. Такая классификация, разработка которой только начинается, даст возможность полнее представить систему антонимии, обратив внимание на такие связи противоположных слов, которые обычно остаются незамеченными.

Есть достаточное основание полагать, что большое разнообразие антонимических отношений можно свести к ограниченному числу исходных противопоставлений, таких, как большой – маленький (малый), хороший – плохой, начало – конец, взаимная противопоставленность и взаимное дополнение противоположностей и некоторые другие. Так, нижеследующие пары антонимов (а это только отдельные иллюстрации!) объединяются тем, что являются различным языковым выражением одной и той же функции ‘большой/маленький’ (f ‘большой/маленький’), примененной к различным словам-аргументам23.

‘ (провод) = длинный – короткий
(мачта) = высокая – низкая
(скважина) = глубокая – мелкая
(проход) = широкий – узкий
(слой) = толстый – тонкий
(орех) = крупный – мелкий
(расстояние) = далекое – близкое
(срок) = долгий – короткий
(гиря) = тяжелая – легкая
(мороз) = сильный – слабый
(суп) = густой ~ жидкий
(бег) = быстрый – медленный
(голос) = громкий – тихий
(товар) = дорогой – дешевый
ч (человек) = богатый – бедный

и т. д.

В каждом сочетании функция ‘большой/маленький’ конкретизируется в зависимости от того или иного слова-аргумента: {по протяженности вдоль} (провод) = длинный – короткий, {по протяженности вдоль снизу вверх} (мачта) = высокая – низкая, {по протяженности вдоль сверху вниз} (скважина) =глубокая – мелкая, {по протяженности поперек} (проход) = широкий – узкий, {по протяженности в поперечнике в вертикальном направлении или снаружи – внутрь/изнутри – наружу} (слой) = толстый – тонкй, {по объему} (орех) = крупный – мелкий, {по отдаленности} (расстояние) = далекое – близкое, {по протяженности во времени} (срок) = долгий – короткий, {по весу} (гиря) = тяжелая – легкая, {по температуре} (мороз) = сильный – слабый; такая конкретизация становится особенно необходимой в последующих примерах: {по насыщенности чем-либо} (суп) = густой – жидкий, {по скорости} (бег) = быстрый – медленный, {по силе звучания} (голос) = громкий – тихий, {по цене} (товар) = дорогой – дешевый, {по имуществу, достатку} (человек) = богатый – бедный и т.д.

Подобным же образом в один ряд могут быть объединены такие разные противоположности, как рождение – смерть, открытие – закрытие, старт – финиш, утро – вечер, исток – устье, увертюра – финал и т.д. как различные обозначения начала и конца жизни, конференции, забега, дня, реки, музыкального произведения и т. п.
 

V

Существенное значение при составлении словаря антонимов и пользовании им имеет научное представление не только о классификации, основных типах антонимичных слов, но и об их характерных синтаксических и семантических (смысловых) свойствах.

Анализ употребления антонимов показывает, что таким лексическим единицам свойственна высокая степень совместной встречаемости, т. е. одновременного употребления в тексте. Такое их употребление оказывается наиболее характерным; оно раскрывает основное содержание антонимии как противоположности, предельного отрицания внутри одной сущности: «Человек течет, и в нем есть все возможности: был глуп, стал умен; был зол, стал добр и наоборот» (Л.Н. Толстой. Дневник). В большинстве своих употреблений антонимы выступают в характерных «диагностических» контекстах, обладая в значительной степени сходной лексической сочетаемостью (я стар, а ты молод; не тяжелый, а легкий; живой или мертвый; то входит, то выходит и т. п.):

Вы свет, а я похож на тьму; Вы веселы, а я печален;

Вы параллельны ко всему,

А я, напротив, вертикален!

(А. К. Толстой)

Отмеченные выше характерные признаки антонимов: их частая совместная встречаемость в тексте, большое сходство в употреблении, сочетаемости, интуитивно ощущаемый контраст, – все это дает основания для предварительного отбора лексических единиц, обладающих в различной степени противостоящими значениями. При таком отборе регулярно противопоставляемые в текстах слова (свет – тьма, веселый – печальный) должны быть отделены от нерегулярно воспроизводимых совместно, хотя и очень образных в тексте (параллельный – вертикальный), и подвергнуты специальному семантическому (компонентному) анализу. С семантической точки зрения антонимы характеризуются сходными однотипными значениями, предельно противопоставленными друг другу условно «положительным» и «отрицательным» компонентами по одному существенному дифференциальному признаку.

Лингвистический анализ существительных любовь и ненависть позволяет обнаружить характерные лексико-синтаксические и семантические признаки антонимов у этих слов.

В лексико-синтаксическом аспекте они вступают в связь прежде всего с широким кругом слов-определителей: ср., например, большая, сильная, взаимная, вечная, священная..., моя, твоя, ее, его, наша... любовь – ненависть; эти существительные сочетаются далее со словами, по отношению к которым выступают как синтаксически зависимые: чувство, сила, проявление, выражение, воспитание... любви – ненависти. Рассматриваемым словам свойственна одинаковая сочетаемость с целым рядом глаголов: пробуждать, выражать, воспитывать, скрывать, таить... любовь – ненависть; загораться, наполняться (о сердце, душе и т. п.) любовью – ненавистью; любовь – ненависть прошла, пробудилась, крепнет, ослепляет (кого-либо) и др.

С другой стороны, существительным любовь и ненависть свойственна каждому в отдельности своя, хотя и ограниченная, индивидуальная сочетаемость. Она связана соответственно с положительной или отрицательной оценкой предельных проявлений чувства. Любопытно отметить, что выражения предельной степени проявления чувств, обозначаемых данными словами, оказываются различными, ср.: горячая, страстная, безумная любовь и жгучая, лютая, бешеная ненависть. Не совпадает в анализируемых существительных и их сочетаемость с теми прилагательными и некоторыми другими словами, которые соотносятся с несовпадающими противоположными компонентами значения слов: счастливая, чистая, робкая, искренняя, нежная, безответная любовь и непримиримая, смертельная ненависть, ненависть кипит, клокочет и др. Отчасти это объясняется также семантической асимметрией сопоставляемых слов, большим объемом содержания у слова любовь. Поэтому некоторые компоненты слов любовь не имеют никакого соответствия в содержании существительного ненависть, ср., например: платоническая, чистая, чувственная любовь.

Если оставить в стороне несовпадающие части смыслового содержания рассматриваемых слов24 и обратиться к общей части их семантики, то указанные лексические единицы, как мы увидим, окажутся противопоставленными своими противоположными компонентами но одному существенному признаку.

Следует заметить, что принципиальное сходство и противоположность значений антонимов недостаточно учитывается составителями словарей в самом толковании таких слов25. Между тем даже чисто «житейское» восприятие этих слов свидетельствует об их большом семантическом подобии. Ср.: «Ведь ненависть – та же любовь, только с обратным знаком» (С. П. Залыгин. Южноамериканский вариант); «Любовь убила себя и превратила в ненависть. Если любовь бессильна, бездейственна, она ни к чему, она может обратиться... в свою противоположность» (И. Д. Константиновский. Срок давности).

В семантическом аспекте антонимы любовь и ненависть обнаруживают противоположные компоненты (семы) своих значений, которые допускают различную интерпретацию. Можно говорить, например, что эти слова отличаются противоположными компонентами «привязанность» – «отталкивание»26, противопоставляясь сходным парам типа дружба – вражда, симпатия – антипатия высшей степенью интенсивности обозначаемого качества, свойства.

Можно представить толкование этих слов в виде отношений между переменными X и Y , членами обозначаемой ситуации: X любит Y -ка и X ненавидит Y -ка X любит Y -ка = ‘X жаждет (очень хочет) сделать добро Y -ку’; X ненавидит Y -ка = ‘X жаждет (очень хочет) причинить (= сделать) зло Y -ку’27. На специальном языке семантического анализа различие в значении антонимов подчеркивается путем выделения противоположных несовпадающих компонентов в симметричных определениях: любовь » ‘чувство, характеризующееся сильным желанием делать добро объекту этого чувства’, ненависть » ‘чувство, характеризующееся сильным желанием причинить зло объекту этого чувства’. Ср. горячий » ‘температуры выше определенной нормы’; холодный » ‘температуры ниже определенной нормы’ и т. п. Разумеется, такие определения имеют самый общий (инвариантный) характер и требуют соответствующего словарного оформления, но при анализе они хорошо подчеркивают однотипность семантической структуры и толкования слов, представляющих собой антонимы, противопоставленность их «положительных» и «отрицательных» компонентов по одному дифференциальному признаку: ‘добро’ – ‘зло’ (в характеристике направленного, переходящего на объект интенсивного чувства), ‘выше’ – ‘ниже’ (при оценке температуры с точки зрения нормы) и т. п.

В смысловой структуре антонимов, к которым с полным основанием можно отнести существительные любовь и ненависть, обнаруживается общее семантическое содержание и противоположные компоненты типа ‘большой’ – ‘маленький’, ‘положительный’ – ‘отрицательный’, ‘хороший’ – ‘плохой’, ‘больше’ – ‘меньше’ и т. п. Общую часть семантики рассматриваемых антонимов составляют такие компоненты (семы), как ‘чувство’ (тем самым данные лексические единицы отграничиваются от других, не обозначающих чувства), ‘чувство, предполагающее объект, распространяющееся на объект’ (что отграничивает эти слова от наименований необъектных, непереходящих на объект чувство типа грусть, радость), ‘интенсивность’ (ср. слово жажда, в определении которого содержится указание на высокую степень проявления чувства в отличие от семантики «неинтенсивных» по своему характеру слов типа симпатия – антипатия) и др. На основе таких общих признаков (компонентов) соотносительно противоположные слова сближаются, на основе других, противоположных, они противопоставляются, образуя антонимические пары.

Одна из важнейших задач словаря антонимов – раскрытие их разнообразных семантических и стилистических функций в языке Преимущественно контактное употребление антонимов в тексте (речи) позволяет реализовать их основные семантические функции в определенных «диагностических» контекстах антонимии. Укажем здесь наиболее характерные из этих функций, а также синтаксические средства их реализации28.

Противопоставление противоположностей реализуется обычно в антонимических контекстах (не) X, я Y; X, но Y; X || Y – с интонацией противопоставления; « – Вы смеетесь, Катерина Николаевна, вероятно, над моей фигурой; да, бог не дал мне фигуры, как у ваших адъютантов. И, однако же, я чувствую себя не униженным перед вами, а напротив, возвышенным» (Ф.М. Достоевский. Подросток); «Ценность человека определяется не отсутствием недостатков, а наличием достоинств» (Г. А. Медынский. Трудная книга); «Внутренний, перламутровый слой ракушечника сохранился хорошо, но внешний, роговой, начал разрушаться» (В. К. Арсеньев. В горах Сихотэ-Алиня); «– Взять у нас тебе нечего, а дать ты нам ничего не можешь» (Ф. В. Гладков. Сердце матери); «Голова Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича – на редьку хвостом вверх» (Н. В. Гоголь. Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем);

Мы всюду. Мы нигде. Идем,

И зимний ветер нам навстречу.

(А. А. Блок)

Значение ослабленного противопоставления – сопоставления характерно для целого ряда употреблений контекстов X и Y (которые в своей основной (первичной) функции используются для выражения соединительных отношений): «Они совершили это чудо малым огнем и большой кровью» (К. М. Симонов. Живые и мертвые); «Из ворот мимо архитектора с рядчиком выезжали пустые и въезжали нагруженные подводы» (Л. Н. Толстой. Воскресение).

Выражение взаимоисключения, разделения свойственно контекстам X или Y: «Барышня выигрывала или проигрывала, непременно улыбалась и отходила очень довольная» (Ф. М. Достоевский. Игрок); «У него было о людях одно-единственное мнение – хорошее или плохое, он им или верил, или нет» (К. М. Симонов. Живые и мертвые). Указанные примеры иллюстрируют исключающее значение союза или (а или b – сильная дизъюнкция: ‘или одно, или другое’). Однако союз или может, правда значительно реже, употребляться и в неисключающем значении (а или b – ослабленная дизъюнкция: ‘или одно, или другое, или и то и другое вместе’): «Он приходит в ужас, когда судно замедлит или ускорит ход...» (А. И. Куприн. Мыс Гурон); «Он твердо знал, что сейчас не время и не место для воспоминаний, хороших или плохих – безразлично!» (К. М. Симонов. Живые и мертвые) и т. п., т. е. приходит в ужас, когда судно или замедлит, или ускорит ход (= и замедлит, и ускорит); не время и не место для воспоминаний хороших или плохих (= как хороших, так и плохих; и хороших, и плохих).

Значение чередования, последовательности фактов, из которых один не может быть одновременно с другим, но возможен после другого, выражается в контекстах то X, то Y : «И она беспрестанно представляла себе их, то каждого порознь, то вместе обоих» (Л. Н. Толстой. Анна Каренина); «Он то тушил свечу, то опять зажигал ее» (А. П. Чехов. Дуэль). Это значение реже может передаваться и другими контекстами, например X и Y : «Он не ответил, встал и в задумчивости начал ходить взад и вперед» (Ф. М. Достоевский. Бесы), т. е. то взад, то вперед. Значение превращения одной противоположности в другую, противоречия, т. е. совмещения противоположностей в предмете, лице, действии, свойстве, характерно для таких контекстов употребления антонимических слов, как X ® Y; X и Y ; X = Y: «Все вдруг стало сложным – самое простое» (А. Н. Толстой. Гадюка); «Они стояли, припав друг к другу. Только тонкая кисточка ручки зонта была между ними. Она соединяла их и, может быть, разъединяла» (С. А. Дангулов. Дипломаты);

Конец! Как звучно это слово,

Как много – мало мыслей в нем...

(М. Ю. Лермонтов. Что толку жить!..)

Значение охвата всего класса предметов, всего явления, действия, качества, свойства, отношения и т. п. раскрывается в контекстах типа: и X, и Y (все: иХ и Y ); от X до Y ; с X до Y ; с X на Y и т. п.: «– Вы не поверите, они измучили меня со всех сторон, все, все, и враги, ... и друзья...» (Ф. М. Достоевский. Бесы);

И верхние, и нижние –

Все ноты хороши!..

(Н. А. Некрасов. Говорун)

«Когда Ньютон высказал закон тяготения,... он выразил свойство, общее всем телам, от бесконечно великих до бесконечно малых» (Л.Н. Толстой. Война и мир); «Летом с восхода до заката солнца сиживал [Дед Гришака] на завалинке, чертил костылем землю, угнув голову» (М. А. Шолохов. Тихий Дон);

От горна, от его огня

Катились мы в горнило ада:

С Востока, от истока дня,

На Запад, в сторону заката.

(В. Д. Федоров. Седьмое небо)

Значение соединения, «сложения» противоположностей свойственно прежде всего контекстам X и Y :

Расставанья и встречи – две главные части,

Из которых когда-нибудь сложится счастье

(Е. А. Долматовский. Комсомольская площадь)

«Чтобы многомиллионный город-труженик мог жить, двигаться, работать, – днем и ночью, не умолкая, гудело пламя в топках, шли эшелоны с торфом, углем» (Д. А. Гранин. Искатели). Повторяющийся союз и в примыкающем сюда контексте и X, и Y подчеркивает, делает экспрессивным значение соединения, «сложения» противоположностей: «И молодые, и старые как бы наперегонку косили» (Л. Н. Толстой. Анна Каренина).

В отрицательных предложениях контекст и X, и Y трансформируется в структуру ни X, ни Y :

«Дню» Мадригала лучше нет:

Ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет.

(Д. Д. Минаев. Газете «День»)

Значение «крайних» оценок при этом нейтрализуется, как бы сводится к необходимой норме: «Говорил он ни громко, ни тихо, а совершенно так, как следует» (Н. В. Гоголь. Мертвые души). Сходное, нейтрализующее крайности значение наблюдается в контексте не Х и не Y , которое в зависимости от характера текста может указывать как на «стертость» ярких характеристик, неопределенность обозначаемого («Вошел человек неопределенных лет, с неопределенной физиономией, в такой поре, когда трудно бывает угадать лета: не красив и не дурен, не высок и не низок ростом» (И. А. Гончаров. Обломов), так и, наоборот, на его необычность, индивидуальность:

Не веселая, не печальная,

Словно с темного неба сошедшая,

Ты и песнь моя обручальная,

И звезда моя сумасшедшая.

(Н. А. Заболоцкий. Последняя любовь)

Антонимы часто используются для выражения образного сравнения («Моя грубость куда легче вашей, товарищ Туманова, с позволения сказать, вежливости». Н. А. Островский. Как закалялась сталь), оценки различных сторон обозначаемого, меры проявления того или иного свойства предмета («Телефон не столько объединяет друзей, сколько разъединяет». Крокодил. 1969. № 25), раскрытия сути того или иного явления («Сколько же надо постичь глупости, чтобы оценить мудрость». Литературная Россия. 1971. 16 апр.) и др.

Как видно даже из приведенных примеров, частично заимствованных из настоящего словаря, семантические функции антонимов очень разнообразны: они тесно связаны с важнейшими сферами деятельности человека и являются образным, оценочным выражением его мыслей, эмоций, воли. С семантическими функциями антонимов тесно связаны их стилистические функции. Они находят выражение в особых фигурах речи, которые широко используются при реализации эстетической функции языка. Одной из самых распространенных в художественной речи фигур, основанных на антонимии, является антитеза29, прием противопоставления контрастных по своему характеру словесных образов, раскрывающих противоречивую сущность обозначаемого, несовместимость различных сторон предмета, явления или самих предметов и явлений:

Дома новы, но предрассудки стары...

(А. С. Грибоедов. Горе от ума);

Презренный властвует; достойный

Поник гонимою главой;

Несчастлив добрый, счастлив злой.

(Е. А. Баратынский. Отрывок),

«Добро, сделанное врагом, так же трудно забыть, как трудно запомнить добро, сделанное другом. За добро мы платим добром только врагу; за зло мстим и врагу, и другу» (В. О. Ключевский. Тетрадь с афоризмами); «Тянулась жизнь... – богатая длинными горестями и бедная короткими радостями» (М. А. Шолохов. Поднятая целина). Иногда антитеза является приемом образного раскрытия переносного значения слова:

Ах вы, разбойник, ах злодей,

Ну как вы поживаете?

Вы раздеваете людей,

Когда их одеваете.

(С. Я. Маршак. «Дорогому» портному);

Одевать здесь значит ‘шить для кого-нибудь’, раздевать – ‘брать очень дорого за работу’, т. е. «раздевать» своих клиентов. Мнимая антитеза – средство экспрессивного подчеркивания какой-либо мысли:

Тот самый человек пустой,

Кто весь наполнен сам собой.

(М. Ю. Лермонтов. Эпиграмма)

«Сказать, что человек состоит из силы и слабости, из понимания и ослепления, из ничтожества и величия, – писал Д. Дидро, – это значит не осудить его, а определить его сущность» (Прибавления к философским мыслям, XLI). Поэтому антонимы – обозначения противоположных начал широко используются как стилистический прием обозначения противоречивой сущности явлений, диалектики жизни:

И ненавидим мы, и любим мы случайно,

Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,

И царствует в душе какой-то холод тайный,

Когда огонь кипит в крови.

(М. Ю. Лермонтов. Дума);

Мир многогранен, многоцветен,

Порою добр, жесток подчас,

Он щедр и скуп, богат и беден:

Вглядись в него –

Он весь для нас.

(В. А. Алатырцев. Мир для нас)

Особую выразительность имеет оксиморон (оксюморон)30 – стилистическая фигура, представляющая собой сочетание несовместимых, противоположных по значению слов, образно раскрывающих в обозначаемом взаимоисключающие и противоречащие друг другу начала: ср. образованная невежественность (Н. С. Лесков), т. е. полуобразованность, потуги на образование, еще больше обнаруживающие невежество; молодая старость (И. А. Бунин), т. е. моложавость, черты молодости, свойственные уже немолодому, старому человеку;

Как брань тебе не надоела?

Расчет короток мой с тобой:

Ну так, я празден, я без дела,

А ты бездельник деловой.

(А. С. Пушкин. Эпиграмма)

В ту ночь мы сошли друг от друга с ума,

Светила нам только зловещая тьма.

(А. А. Ахматова. Ташкентские страницы)

«И не я с ума сошел, а ты оказываешься умным дураком» (М. А. Шолохов. Поднятая целина).

Следует иметь в виду, что наряду с точными антонимами в речи широко используются контекстуальные «приблизительные» антонимы («квазиантонимы»). Это прежде всего семантически неоднородные противопоставления, в которых слова могут отличаться друг от друга тем или иным элементом (компонентом) значения, входящим в смысловую структуру только одного из них: от антонимов давать – брать (основные значения: ‘вручать’ – ‘принимать в руки’) оппозиция давать – отнимать, не представляющая точной противоположности, отличается тем, что в толковании второго члена этой пары есть указание на совершение действия с применением силы, не выраженное в первом (отнимать – ‘брать что-нибудь у кого-либо силой’). Семантическая неоднородность других пар проявляется в том, что они выражают не одинаковую, а различную степень проявления взаимно противоположных качеств, признаков и свойств, принадлежащих одной сущности. По сравнению с истинными антонимами большой – маленький, обозначающими одинаковые степени проявления качества и симметрично расположенными на шкале относительно некоторой точки отсчета, «нуля» ((+) ‘большой’ – (0) – ‘маленький’ (-), противопоставление великий – маленький не является семантически симметричным, соразмерным: (+) ‘великий’, ‘большой’ – (0)П– ‘маленький’ (-)). Такая несоразмерность нередко подчеркивается самим употреблением неточных антонимов в речи, стремлением «уравновесить» их в контексте за счет «приращения» смысла других слов: «Все наши дамы были без ума от нового гостя. Они резко разделились на две стороны, – в одной обожали его, а в другой ненавидели до кровомщения; но без ума были и те и другие» (Ф. М. Достоевский. Бесы). Обожать – значит ‘очень любить, питать чувство сильной любви’, поэтому противопоставление обожать – ненавидеть семантически несимметрично, не выражает одинаковой степени проявления противоположных чувств в отличие от антонимов любить – ненавидеть. Контекстуальная симметричность рассматриваемого противопоставления достигается за счет «сложения» смыслов: обожать, любить – (0) – ненавидеть, ненавидеть + до кровомщения. Наконец, смысловая неоднородность противопоставляемых пар может быть вызвана тем, что одно из слов выступает при этом в своем основном (первичном) значении, а другое – во вторичном: ясный (‘яркий, сияющий’, здесь – ‘светлый’) – темный, например, «И они обе схватились за руки и обе ровно и шибко побежали,– одна ясная, как день, другая темная, как южная ночь» (Н.С. Лесков. Невинный Пруденций). Семантически однородным противопоставлением здесь является светлый – темный: «Не будет буржуинам покоя ни в светлый день, ни в темную ночь» (А. П. Гайдар. Военная тайна).

К неточным антонимам относятся и семантически однородные, но стилистически разноплановые или разновременные по своему характеру противопоставления. Пары вспоминать – забывать, жениться – разводиться, дух – тело образуют истинные антонимы, в то время как включенные в соответствующие словарные статьи противопоставления вспомнить – запамятовать (разг.), жениться – разжениться (прост.), дух – плоть (устар.) по указанным выше причинам образуют лишь приблизительную и редко воспроизводимую противоположность. Неточные антонимы образуют и некоторые образные противопоставления (контрасты) и устойчивые сочетания, в составе которых есть слова-компоненты противополагаемых смыслов. Такие пары слов своими переносными значениями выражают в определенных контекстах смысл, свойственный антонимичным словам-доминантам. Ср.: горечь – сладость и полынь – мед: «Вспоминая мандарины своей поэтической юности, я воскрешаю языком, небом, зубами их сладость, но и колкую горечь мандариновой цедры» (Р.Ф. Казакова. Вкус трех мандаринов) и «Я жизнь вбирал в себя. Я познавал се. В бореньях и трудах. И пусть приходит старость. Я пил полынь и мед, – не пресное питье, И знаю цену слов, где время отстоялось» (Н. И. Рыленков. В чем виноват – винюсь).
 

VI

Благодаря «отражению» в системе языка антонимия исходных лексических единиц распространяется на другие категории и классы слов (части речи), которые находятся в определенных словообразовательных отношениях с данными. Отраженная антонимия может быть наглядно представлена в виде антонимических словообразовательных гнезд31.

Словарные статьи будущего гнездового антонимического словаря русского языка, учитывающие различные ступени словообразовательной деривации, выглядят следующим образом (толкование антонимов здесь не дается):

бедн(ый) I, прил.

бедн-ый II, сущ.

бедн-ейш-ий

бедн-еньк(ий)

бедн-о

бедн-ость

бедн-як

бедняч-к-а

пре-бедн(ый)

пребедн-о

бедн-е-ть

о-беднеть

о-бедн-и-ть

обеднить-ся

обедн-я-ться 1

обедн-я-ть

обеднять-ся 2

обедн-ённ(ый), прич.- прил.

обеднённ-ость

близк(ий)

близк-о

близк-оват-о

близ-еньк-о

близь

ближ-н(ий)

в-близ-и

в-близь

из-близ-и

при-близ-и-ть

приблизить-ся

приближ-а-ться 1

приближ-а-ть

приближать-ся 2

приближ-ениj-е

приближ-ённ(ый), прич.-прил.

приближённ-о

приближённ-ость

при-близ-и-ть

приблизить-ся

приближ-а-ться 1

приближ-а-ть

приближать-ся 2

приближ-ениj-е

приближ-ённ(ый)

приближенн-ость

богат(ый) I, прил.

богат-ый II, сущ.

богат-ейш-ий

богат-еньк(ий)

богат-о

богат-ств-о

богач

богач-к-а

пре-богат(ый)

пребогат-о

богат-е-ть

раз-богатеть

о-богат-и-ть

обогатить-ся

обогащ-а-ться 1

обогащ-а-ть

обогащать-ся 2

обогащ-ённ(ый), прич.-прил.

обогащённ-ость

далёк(ий)

далек-о

далек-оват-о

далек-оньк-о

даль

даль-н(ий)

в-дал-и

в-даль

из-дал-и

от-дал-и-ть

отдалить-ся

отдал-я-ться 1

отдал-я-ть

отдалять-ся 2

отдал-ениj-е

отдал-ённ(ый), прич.-прил.

отдалённ-о

отдалённ-ость

у-дал-и-ть

удалить-ся

удал-я-ться 1

удал-я-ть

удалять-ся 2

удал-ениj-е

удал-ённ(ый)

удаленн-ость

Необходимо подчеркнуть, что при переходе от центра антонимического словообразовательного гнезда к его периферии семантический контраст слов может ослабевать и значительно видоизменяться. Так, антонимы белый и черный, представляющие центр одного из гнезд, реализуют контрарную противоположность и образуют яркий контраст, который сохраняется и в отраженной антонимии глаголов белить – чернить и белеть – чернеть и наречий бело – черно, добела – дочерна, представляющих собой разного вида векторную и контрарную противоположности. Однако свойством антонимии, как мы видели, обладают только лексические единицы, обозначающие качество и противоположную направленность действий, признаков, свойств, а также некоторые другие. Поэтому у некачественных прилагательных типа беловой – черновой (т. е. ‘переписанный в окончательном виде, без помарок’ – ‘написанный начерно, не окончательно’) противоположность уступает место простому классификационному делению. Еще дальше от центра гнезда отстоят существительные беловик и черновик как обозначения беловой и черновой рукописей. Статус антонимов у таких слов сомнителен. Кроме того, семантически они отрываются от гнезда белый – черный; исходное значение корней в них сильно стерто: черновой, черновик, например, – вовсе не черного цвета.

Обстоятельная систематизация и лексикографическое описание производной (отраженной) антонимии, имеющей большой удельный вес в системе русской антонимии, – дело будущего и специальная задача гнездового словаря антонимов русского языка. Но и в обычных антонимических словарях производная антонимия должна находить необходимое отражение.
 

VII

«Словарь антонимов русского языка» члена-корреспондента Российской Академии образования М. Р. Львова – наиболее обстоятельный и полный справочник по русской антонимии, предназначенный для широкого круга читателей. Он имеет нормативный характер и основывается на большой, постоянно растущей картотеке антонимических словоупотреблений.

Проведенный автором отбор представительного языкового материала, извлеченного из произведений русской классической и советской литературы, публицистики, различного рода периодических изданий, устного народного творчества, позволяет с достаточной полнотой отразить все рассмотренные выше типы противоположности слов в их основных функциях. Это живая наглядная демонстрация той роли, какую играют антонимы в различных сферах речевой практики.

Установление антонимических пар и их субординация опираются на научно обоснованные логические и лингвистические критерии. В то же время необходимо отметить, что недостаточная исследованность некоторых категорий антонимических слов, отдельных пар противопоставляемых единиц, синонимо-антонимических отношений и ряда других вопросов не позволяет пока представить все пары антонимов и их иерархию как бесспорные. Этого невозможно требовать от одного словаря, который отражает определенный уровень исследованности русской антонимии, лингвистические достижения в этой области и еще нерешенные задачи.

В словаре М. Р. Львова находят отражение важнейшие семантические и синтаксические свойства антонимов, а также их взаимосвязь с синонимами и однокоренными словами. И хотя словарь не дает толкования антонимичных слов, их значения выступают как достаточно определенные благодаря наглядным противопоставлениям в антонимических парах и демонстрации их употребления прежде всего в текстах литературных произведений. Значения многозначных слов дифференцируются путем различных противопоставлений их лексико-семантических вариантов: легкий1 – трудный, легкий2 – тяжелый; мягкий1 – резкий, мягкий2 – суровый, мягкий3 – твердый и т. п.

Одним из существенных способов семантизации антонимических пар в словаре является их группировка на основании семантического сходства – по синонимическим рядам. Каждый ряд возглавляет доминантная пара антонимов – наиболее частотное, семантически общее и стилистически нейтральное противопоставление; потом хотя и не вполне точные пары антонимов (семантически несимметричные, стилистически неоднородные и др.). Иерархия синонимии антонимических пар показана в словаре с помощью определенного порядка их расположения и разных шрифтов:

ВЕСЕЛЫЙ – ГРУСТНЫЙ

ВЕСЕЛЫЙ – ПЕЧАЛЬНЫЙ

ВЕСЕЛЫЙ – НЕВЕСЕЛЫЙ

ВЕСЕЛЫЙ – УГРЮМЫЙ

ВЕСЕЛЫЙ – МРАЧНЫЙ

РАЗВЕСЕЛЫЙ (разг.) – МРАЧНЫЙ

ВЕСЕЛЫЙ – ХМУРЫЙ

ВЕСЕЛЫЙ – ПАСМУРНЫЙ

МАЖОРНЫЙ – МИНОРНЫЙ

ПРАВДА – ЛОЖЬ

ПРАВДА – НЕПРАВДА

ПРАВДА – ОБМАН

ПРАВДА – ВРАНЬЕ (разг.)

ПРАВДА – КРИВДА (нар.-поэт.) ИСТИНА – ЛОЖЬ

ИСТИНА – ОБМАН ИСТИНА – ЗАБЛУЖДЕНИЕ

Такое расположение материала хорошо иллюстрирует разнообразные синонимо-антонимические связи лексических единиц. Оно является также удобным способом подачи вариантов антонимов: правда – ложь (= неправда), сильный – слабый (= бессильный) и т. п. Одно из главных достоинств словаря – хорошо и тщательно подобранный иллюстративный материал. Он дает яркое и полное представление о разнообразных функциях антонимов в речи.

В словаре антонимов показаны их важнейшие словообразовательные связи, т. е. достаточно широкий массив отраженной антонимии, полная систематизация которой – задача особого гнездового словаря. Нет никакого сомнения в том, что новое издание «Словаря антонимов русского языка» М. Р. Львова будем с благодарностью встречено широким кругом читателей – от учащейся молодежи до преподавателей русского языка и специалистов, ведущих исследовательскую работу в области русской лингвистики.

Л. А. Новиков 1984 г.

1 От греч. анти – против и ónyma – имя.

2 См., например: Новиков Л. А. Антонимия в русском языке: Семантический анализ противоположности в лексике. М., 1973; Лексические антонимы // Апресян Ю. Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1974; Иванова В. А. Антонимия в системе языка. Кишинев, 1982.

3 Введенская Л. А. Словарь антонимов русского языка. Ростов-на-Дону, 1971; Там же. 2-е изд. Ростов-на-Дону, 1982; Колесников Н. П. Словарь антонимов русского языка. Тбилиси, 1972; Львов М. Р. Словарь антонимов русского языка. М., 1978; Львов М. Р. Школьный словарь антонимов русского языка. М., 1980.

4 О природе и структуре семантического поля см.: Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

5 См.: Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. С. 290–297; Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография. М., 1976; Морковкин В. В. Идеографические словари. М., 1970.

6 Грицкат И. О антонимиjи // Зборник за филологиjу и лингвистику. Нови Сад, 1961-1962. № 4–5. Сербохорватские языковые иллюстрации заменены здесь русскими эквивалентами.

7 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 128.

8 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1 С. 321.

9 Там же. Т. 20. С. 610–611.

10 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 120.

11 Там же. Т. 29. С. 316–317.

12 Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 184.

13 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. М., 1971. Т. 2. С. 64.

14 У лексических единиц, обозначающих качество, несоразмерные отношения отсутствуют, поскольку антонимам – качественным словам, обнаруживающим градуальные оппозиции с постепенным изменением качества от одного полюса к другому, свойственны только соразмерные симметричные отношения; условно: -5-4-3-2-1 0+1+2+3+4+5.

15 См. в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова (М., 1984): «Белый уголь – о движущей силе воды. Голубой уголь – о движущей силе ветра».

16 «Отменяющий» характер такой противоположности наглядно проявляется в самом употреблении антонимов: «...он у нас – главный теоретик, доведший техническое свое оснащение до такой степени совершенства, что (как убедимся несколько позднее) из удобства оно уже начинает переходить в неудобство, т. е. в свою противоположность, ибо пересекает грань, за которой кончается целесообразность» (Алексеев М. Н. Сказки Брянского леса).

17 Апресян Ю. Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1974. С. 288.

18 Градуальными называются такие оппозиции, «члены которых характеризуются различной степенью или градацией одного и того же признака... Член оппозиции, которому присуще наличие крайней (минимальной или максимальной) степени данного признака, называется крайним или внешним; прочие члены называются средними» (Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М., 1960. С. 83). Крайние члены такой оппозиции и представляют предел проявления качества, т.е. выражают противоположность.

19 От лат. vector – везущий, несущий, т.е. направленный отрезок.

20 Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. М., 1950. Т. 2. С. 525.

21 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. М., 1971. Т. 2. С. 52.

22 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 316.

23 Функция – это соответствие у=f(x) или f(х)=у между переменными величинами. Каждому аргументу, т. е. независимому переменному x (словам провод, мачта), соответствует определенное значение зависимой переменной у – пары длинный – короткий, высокий – низкий, т. е. антонимы, которые употребляются в сочетании с этими словами.

24 В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова в слове любовь выделяются два значения: 1) ‘чувство самоотверженной, сердечной привязанности’ и 2) ‘склонность, пристрастие к чему-н.’ (к музыке, к искусству). В слове ненависть выделяется лишь одно значение: ‘чувство сильной вражды и отвращения’.

25 Подобие смысловой структуры слов должно необходимым образом предполагать и подобие в их толковании. В «Толковом словаре русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова слово ненависть определяется через существительное вражда: ненависть – ‘чувство сильнейшей вражды’. Но в таком случае и слово любовь следовало бы соответственно толковать как ‘чувство сильной, сильнейшей дружбы’, что не является еще, как известно, любовью. В определении анализируемых существительных нет подобия (параллелизма).

26 См.: Сырбу Р. Семный анализ антонимов (методический аспект) // Русский язык за рубежом. 1975. № 5. С. 88.

27 См.: Wierzbicka A. Kocha, lubi, szanuje. Meditacie semantyczne. Warszawa, 1971. С. 88–97.

28 Для наглядного представления антонимических контекстов представим антонимы в виде переменных X и Y, находящихся в определенных смысловых отношениях.

29 От греч. antithesis – противоположение.

30 От греч. oxymoron – остроумно-глупое.

31 О систематизации лексики по словообразовательным гнездам см.: Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка. М, 1984. Т. 1. С. 36–51.