 |
|
Поэтические иллюстрации в СУРЯ
Стихотворные иллюстрации в СУРЯ — «это цитаты из произведений известных русских поэтов, реже — из переводной поэзии» [стр. 15]. Но создается впечатление, что особого отбора цитат не было. Довольно часто И. Л. Резниченко вынуждена делать к приводимым цитатам комментарии, не имеющие отношения к акцентуации.
У прилагательного босой дается такая иллюстрация к форме бóсы:
Идем ловить форелей на пороги,
В леса за Aluoja, к мызе* Rant.
Твои глаза усмешливы, но строги.
Ты в красном вся. Жемчужно-бóсы ноги.
И меж двух кос — большой зеленый бант.
Игорь Северянин. Поэза верной рыболовке
* Мыза — обл. хутор.
Конечно, современному читателю латиница не помеха, но ему предлагается усваивать правильное ударение на поэтических отрывках «мысленно произнося их вслух» [стр. 15]. Боюсь, что тот, кто не знает слово мыза, вряд уверенно прочтет не вполне однозначную букву j. Но и среди тех, кто догадался, что язык — эстонский, не все рискнут читать на нем, хоть мысленно, хоть вслух, хоть мысленно вслух.
В словаре помета обл. лишь расшифровывается, но не поясняется. Между тем в отечественной лексикографической традиции она относится к широко использующимся в литературе диалектизмам. Не трудно удостовериться, что ни один толковый словарь не снабжает иноязычные заимствования, в частности, слово мыза этой пометой.
Между тем, даже не особо начитанный в поэзии человек легко вспомнит некрасовские строки:
Ноги бóсы, грязно тело,
И едва прикрыта грудь...
Не стыдися! что за дело?
Это многих славный путь.
В мои школьные годы это стихотворение помещалось в «Родной речи», так что запоминалось надолго. У того же Некрасова есть общеизвестное Коня на скаку остановит. Те, кто интересовались другими характерными особенностями классической крестьянки, знают и ее душевные свойства:
У ней не решится соседка
Ухвата, горшка попросить,
и детали внешности:
Тяжелые русые косы
Упали на смуглую грудь,
Покрыли ей ноженьки бóсы,
Мешают крестьянке взглянуть.
Картина, конечно экзотическая: уж больно волос долог. Но тем тверже запоминается.
Для иллюстрации ударения у вин. мн. от слова блюдо, И. Л. Резниченко выбирает два отрывка:
Вам ли, любящим баб да блю́да,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре ..... буду
подавать ананасную воду!
В. В. Маяковский, Вам!
Им квас как воздух был потребен,
И за столом у них гостям
Носили блю́ды* по чинам.
А. С. Пушкин. Евгений Онегин
В первом примере не все смогут мысленно произнести вслух шестибуквенное слово, скромно замененное пятью точками, во втором автору приходится давать комментарий: «Блю́ды — архаическое окончание им. и вин. мн.». Зачем усложнять пользователю словаря ударений чтение и нагружать его ненужной для основной задачи информацией? А вдруг старательный, но глуповатый читатель первого примера так и не расшифрует, поэтому запомнит лишь второй, где архаическое окончание свяжется у него с архаичностью и акцентуации? Блю́ды-то наши современники точно не говорят, кто-то и решит, что правильно — исключительно блюдá.
Бляди и блюды были бы уместны, если бы подбор нужного примера представлял серьезную проблему. Но слово достаточно частотное, проблем нет. Буду последователен и опять воспользуюсь текстом Некрасова:
Там зелень ярче изумруда,
Нежнее шелковых ковров,
И, как серебряные блюда,
На ровной скатерти лугов
Стоят озера... ‹…›
Вот статья:
БРÁТИНА и БРАТИ́НА ‹…› (в старину:
большая чаша для питья в круговую)
Засим пусть Жак Рагье получит
На Гревской площади «Брати́ну»
И пьет, пока его не вспучит,
Но коль, войдя в загул бесчинно,
Отважится хоть грош единый
В «Сосновой шишке» просадить,
Узнает вскоре он, дубина,
Что без штанов ему ходить.
Франсуа Виньон,
«Засим пусть Жак Рагье получит…»
(перевод Ю. Корнеева)
Почему «Братина» в кавычках? почему с прописной? Вряд ли случайно. Чтобы понять, в чем дело, надо смотреть французский оригинал, может быть, достаточно комментариев к переводу. Что бы ни стояло за кавычками и прописной, они отвлекают читателя и нисколько не помогают познанию акцентуации.
Я не считаю, что хорошие переводы недостойны использоваться для иллюстрирования русской лексики, мало того, иногда переводы, независимо от качества, оказываются важным подспорьем для лексикологического исследования20. Но здесь явно не тот случай: старинную русскую реалию странно иллюстрировать переводом с французского.
Трудно было подобрать пример из русской поэзии? Вообще-то проблем нет. Вот на брáтину:
А век тот был, когда венецианский яд,
Незримый как чума, прокрадывался всюду:
В письмо, в причастие, ко брáтине и к блюду...
(А. Н. Майков. У гроба Грозного)
А вот на братúну:
Ловцы отдохнули, братúны допив,
Сидеть им без дела не любо,
Поехали дале, про песню забыв, ―
Гусляр между тем на княжой на призыв
Бредет ко знакомому дубу.
(А. К. Толстой. Слепой)
Кстати, подбор оригинальных примеров помог бы автору уточнить толкование: братина вовсе не обязательно предназначена «для питья в круговую».
Иногда туманный смысл примеров сводит на нет их педагогическую направленность. Скажем, слово одр (в СУРЯ поясняемое «устар. и высок. ложе») снабжено такой иллюстрацией:
В ней Пушкина череп, Толстого,
Отребьями Гоголя сны,
С Покоем горбатое Слово
Одрáми в арбу впряжены.
Н. А. Клюев. «Потемки — поджарая кошка…»
Цитат из Клюева в СУРЯ очень много. Язык его во многом диалектен и не очень подходит как стандартный источник иллюстраций для нормативного словаря. Поэт он довольно темный, требует комментариев. В данном случае хорошо бы пояснить, что за Покой и Слово, почему слово горбатое. Я-то понял, что это буквы (потому и С горбатое), но что они символизируют? И как остальные читатели? Ведь не все из них имеют словарный запас больше, чем у И. Л. Резниченко. Как она видит конструкцию из арбы, в которую кто-то впряг одры? С какой целью два ложа впряжены в арбу? И куда именно помещен «Пушкина череп»?
Кое до чего я догадался сам: ложа в арбу никто не впрягал, в нее впрягли не одры, а одров. Это не ложа, а лошади полудохлые, одна такая кляча называется не одр, а одёр.
Клюева я не люблю, но пушкинский череп заинтриговал, так что пришлось искать это стихотворение. Выяснилось, что процитированному предшествует такая строфа:
На солнце саврасом и рябом
Клюв молота, коготь серпа...
Плетется по книжным ухабам
Годов выгребная арба.
Вот так: «Пушкина череп, Толстого» добыты из выгребной ямы. А что за клячи П и С несут ассенизационную службу, я так и не догадался. Специалист считает, что С — начало («В начале бе Слово»), а П — конец («Покой будущего века»)21. Такая вот мудреная эсхатология.
Ударение На солнце саврасом и ря́бом мне не нравится. Интересно, что о нем сказано в СУРЯ? В статье рябóй (семантических пояснений при слове нет) ударение описывается довольно стандартно, иллюстрируется стихами Гумилева и Галича, вполне понятными. А в конце: «В поэзии можно встретить ударение ря́бый, идущее из говоров». И далее та самая строфа — На солнце саврасом и ря́бом … В диалектно ориентированной поэзии можно многое встретить. Только ведь в текстах, даже в поэзии, кроме звукописи имеется смысл. Про «простое» слово у Даля сказано: рябый — южное, рябой — северное. Клюев — уроженец Олонецкой губернии; это явно север, где нормативному рябóй должно соответствовать стандартное рябóй. Что по-олонецки означает рябый, я из контекста с уверенностью не восстанавливаю, а языковой компетенции И. Л. Резниченко не доверяю.
20 Например, образ медленный как улитка появляется в русских текстах как раз в переводах с западных языков.
21 Киселева Л. А. Старообрядческая аксиология слова и буквы в поэзии Н. А. Клюева // Православие и культура. — Киев, 2002. — № 1-2.
